Известный западный кавказовед проливает свет на суть конфликта, разразившегося в Берлине тремя неделями ранее. Доктор Остхольд, который сам жил в Чечне и хорошо знаком с укладом жизни и традициями ее населения, считает, что противостояние между двумя этническими общинами выходит за рамки бытового или криминального передела.
— Что же на самом деле произошло 7 ноября в Берлине между чеченцами и выходцами из Северной Африки (эмигрантами из Ливана — прим.ред.)?
Проблема в Берлине возникла с арабами. Согласно немецким СМИ, 7 ноября группа чеченцев якобы напала на ночной магазин в Нойкёльне, который, как утверждается, связан с известным кланом Реммо. При этом чеченцы использовали холодное оружие, т.е. дубинки и ножи. В итоге несколько человек получили ранения. В тот же вечер и на следующий день [арабы] напали на чеченцев на вокзале Гезундбруннен в северном Берлине. Чеченцы получили ранения, в том числе ножевые. Кроме того, были и другие атаки.
— Что известно об арабской общине, которая стала второй стороной конфликта? Это однородная группа выходцев из одного региона или же у них какие-либо общие занятия/интересы? Каким образом они объединились?
Клан Реммо — это большая семья арабского происхождения, базирующаяся в основном в Германии, членам которой приписываются «клановые преступления» (это особая категория преступлений). Сама большая семья состоит из 13 отдельных семей, насчитывающих примерно от 500 до 1000 членов (по состоянию на 2020 год). Власти связывают клан Реммо с такими преступлениями, как убийства, вымогательство, грабеж, торговля наркотиками, отмывание денег, незаконное хранение оружия и т. д. В 2017 году прокурор добавил к списку преступлений, которые совершил этот клан, еще более 1000 правонарушений — в основном взломы и кражи — с общим ущербом на сумму более 28 миллионов евро.
Следует учесть, что из-за распространенности этого имени в арабской культуре нельзя автоматически сделать вывод, что все носители такого имени принадлежат к клану Реммо.
— Магазин в котором случился инцидент, принадлежит семье эмигрантов из Ливана, которая хорошо известна берлинским полицейским из-за ее обширных связей в криминальном мире. Значит ли это, что семья вдобавок оказывает некие услуги немецким спецслужбам?
Я не знаю, сотрудничают ли большие арабские семьи с властями. Это вопросы, на которые обычный гражданин не может ответить. Конечно, Берлин — столица Германии. И, конечно же, там есть коррупция. Однако я не могу сказать, насколько это так. Но опыт показывает: всё возможно.
— Охарактеризуйте берлинский квартал Нойкёльн, где это случилось: кто в нём живет? Какой уровень доходов у его населения? Есть ли там инфраструктура?
Изначально Нойкёльн был типичным рабочим районом. Это кардинально изменилось с 1980-х годов.
Сегодня это проблемный район Берлина из-за большого количества иностранцев [в нем]. В течение нескольких лет [некоторые] части района были обозначены полицией как «клановая территория». В этом смысле кланы — это большие курдские или арабские семьи, насчитывающие от нескольких сотен до тысячи членов. Во всем Нойкёльне было почти 330 000 жителей, что делало Нойкёльн одним из 30 крупнейших городов Германии (До 1920 года Нойкёльн, или «Новый Кёльн» являлся самостоятельным городом — прим.ред.).
По состоянию на 31 декабря 2017 года средний валовый доход жителя Нойкёльна составлял 2855 евро в месяц. По показателю доходности населения этот район оказался на 8 месте из 12 среди остальных кварталов Берлина.
— Полиция Берлина отказывается предполагать, что послужило причиной противостояния: передел сфер влияния или бытовая ссора. Почему силовики так осторожничают и не выдают хоть какую-нибудь версию?
Нежелание силовиков имеет под собой следственно-тактические причины. Для следователей важно не только пролить свет на рассматриваемый вопрос, но и собрать подробную информацию по любой зацепке. Газета «Tagesspiegel» сделала различные предположения о предыстории [конфликта] в своем репортаже от 16 ноября 2020 года.
Она пишет: «До конца оставалось неясным, была ли это война за территорию в торговле наркотиками или из-за оскорбления чести. В прошлом обе стороны иногда ссылались на мусульманские традиции в конфликтах, говоря о чести. Религиозные вопросы сыграли свою роль в Берлине, особенно среди чеченцев, известных полиции. Ссоры между семьями в клановой среде, иногда и между этническими организованными бандами, происходят снова и снова. Кланы из Ливана действуют в Берлине 30 лет, а многие группы с Кавказа — всего десять лет. До сих пор чеченские банды разъезжали по Берлину в качестве поставщиков услуг и приспешников. Они занимались сбором денег.»
Не могу сказать, верна ли эта оценка. Тем не менее, я считаю религиозные объяснения абсурдными. Я очень хорошо знаю ислам и знаю, что там строго запрещены все преступления. Я сам жил в Чечне и знаю, что чеченские мусульмане — хорошие люди.
— Началом противостояния в Берлине, по неофициальным данным, послужила драка троих арабов с чеченским подростком в одном из его пригорода за полтора месяца до погромов. Если вспомнить беспорядки во французском Дижоне, то конфликт начался ровно с такой же ситуации. Как вы прокомментируете такую странную закономерность?
Чеченский кодекс чести требует, чтобы внешние нападения в основном носили коллективный характер. Кроме того, есть еще один фактор: если чеченец становится жертвой насилия, он имеет право на резкую реакцию; если он этого не сделает, он принимает потерю чести, которая, в свою очередь, ложится на плечи [всего] сообщества. Эти и другие элементы кавказских обычаев чеченцев лежат в основе той уникальной стойкости, которая обеспечила им иммунитет против беспрецедентного террора при Сталине. Неслучайно советский диссидент Александр Солженицын установил им монументальный памятник. В своей эпопее «Архипелаг ГУЛАГ» он восхищенно сообщает:
«Но была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности – не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это – Чеченцы. […] Никакие Чеченцы нигде не пытались угодить или понравиться начальству – но всегда горды перед ним и даже открыто враждебны.»
— Вы один из немногих иностранных экспертов по чеченцам, и какое-то время даже жили в Чечне. Расскажите о чеченской диаспоре в Европе? Как живут, чем занимаются? Как интегрируются в европейское сообщество?
На этот вопрос нет общего ответа, потому что каждый чеченец индивидуален и имеет свою историю. Кроме того, у меня не так много контактов с людьми из диаспоры, как раньше.
По моим сведениям, диаспора очень спокойно и мирно живет в Германии. Некоторые учатся, некоторые работают. А третьи ждут процедуры убежища. Есть даже женщина — депутат Бундестага, с чеченскими корнями. Очень небольшая часть из них — преступники. И эти люди, к сожалению, привлекают большое внимание СМИ. После теракта в Вене силовики сразу заподозрили, что преступник — чеченец. Правда у меня были сомнения. На видеозаписях уже по походке было видно, что преступник не был чеченцем. Но это нашим «специалистам» не понять. Они совсем не понимают ни чеченцев, ни Кавказ. Я, наоборот, интенсивно занимаюсь Чечней 10 лет. В 2019 году вышла 700-страничная монография по истории Чечни. Знаете, я всё-таки историк, а не этнолог или политик. Сегодня я больше сижу за своим столом.
— Некоторые эксперты сходятся во мнении, что раскачка «чеченского фактора» в этом инциденте может быть на руку определенным силам в Европе. То есть, таким образом появляется еще один способ, которым теоретически можно повлиять на Россию. Что вы об этом думаете?
Немецко-российские отношения сильно пострадали при Ангеле Меркель. Обе страны никогда еще не были так далеки от друг друга, как сегодня. Я очень сожалею об этом и считаю, что это катастрофа. К сожалению, в германской политике сейчас существует значительное похолодание по отношению к России. Вполне возможно, что политики тоже разыгрывают «чеченскую карту» в этом контексте. Немцы должны наконец перестать морально критиковать Россию. Вместо этого следует, наконец, вернуться к здоровой реалистической политике, основанной на признании того, что Россия не будет такой, какой хотели бы ее видеть некоторые политики в Берлине.
— Возвращаясь к конфликту в Берлине: по сообщениям местной прессы, арабы в ходе этих уличных разборок пользовались своеобразными приемами . Например, рисовали на стенах большие портреты российского президента, как бы намекая на две военные кампании, которые Россия вела в Чечне против незаконных вооруженных формирований. Не слишком ли сложно для обычной уличной шпаны, которая вряд ли вообще знает эту историю? А может, это вовсе и не уличная шпана? Кто за этим стоит?
Поверьте, ни арабы, ни большинство немцев не имеют ни малейшего представления о том, кто такие чеченцы и что пережил чеченский народ в своей истории. Я критиковал это годами и до сих пор призываю людей читать мои книги. Но этого никто не делает. Если кто-то хочет что-то узнать о Чечне, он идет не в библиотеку, а на YouTube. Там он находит идиотские фильмы и думает, что узнал правду. Я уверен, что в Берлине было то же самое. И я хорошо понимаю, что арабы сознательно хотели спровоцировать чеченцев. Не могу сказать, кому пришла в голову эта идея. Как я уже сказал, это вопросы, на которые простые граждане не могут ответить.
— Европа практически задыхается от мигрантов из Африки и Ближнего Востока. В местах их временного пребывания — самый высокий уровень преступлений. По букве закона властям не всегда удается призвать к ответу мигрантов, но тут появляется удобный рычаг: чеченская диаспора — многие имеют опыт боевых действий, лучше адаптированы к жизни в Европе, почему бы не спровоцировать конфликт и не припугнуть арабов… Как вы думаете, чем закончится эта история?
По данным Федерального управления уголовной полиции (Bundeskriminalamt), в Германии проживает около 60 000 чеченцев. Точная цифра не известна, потому что они официально зарегистрированы как россияне. Из этих людей около 200 считались особо [опасными] преступниками в 2019 году. Это всего лишь 0,3 процента всех чеченцев. В отличие от этого, так называемая клановая преступность развивается более 30 лет. Как я уже сказал, это стало отдельной категорией преступлений. Новый отчет Федерального управления криминальной полиции появился в начале ноября 2020 года. В нём говорится о 34 кланах арабского или курдского происхождения. Зато было 6 северокавказских групп, а не семей!
Поэтому я говорю: чеченский вопрос в данный момент — наша самая маленькая проблема в Германии. Напротив, масштабы клановой преступности (не чеченской) чрезвычайно велики. Ни одно государство не может принять такое в долгосрочной перспективе. Мой совет чеченцам: не позволяйте втягивать себя в такие вещи. В противном случае вы станете разменной монетой в политике.
Наида Азизова
