После атаки дронов на нефтеперерабатывающие предприятия Саудовской Аравии военно-политическая обстановка на Ближнем Востоке вновь обострилась. Эр-Рияд со своими союзниками начал готовить ответный удар, Соединенные Штаты в очередной раз обвинили в эскалации напряженности Иран, а энергетические рынки отреагировали скачкообразным ростом нефтяных котировок.
В пятницу 20 сентября министр обороны США Марк Эспер и председатель Комитета начальников штабов американских Вооруженных сил генерал Джозеф Данфорд объявили об отправке в Саудовскую Аравию дополнительных войск и вооружений. В их заявлении отмечается, что эта мера необходима для обеспечения защиты Эр-Рияда, поддержания региональной стабильности и устойчивости глобальных энергетических рынков. По словам Эспера, данный шаг одобрил президент Дональд Трамп[1].
Численность развертываемого американского корпуса пока не уточняется, но известны некоторые данные по поводу военно-технической помощи. Вашингтон нацелен прежде всего на повышение боеспособности сил противоракетной и противовоздушной обороны Саудовской Аравии, и поставляться будут соответствующие комплексы вооружений. Также военную поддержку получат ОАЭ. По мнению стратегов Пентагона, указанные мероприятия станут «ясным сигналом» для Ирана и всего региона в целом о том, что США выполняют свои союзнические обязательства и держат ситуацию под контролем[2].
Американский министр обороны дал ясно понять, что это лишь часть ответной стратегии, и в случае повторения подобных инцидентов (что учитывая обстановку в регионе крайне вероятно), политика может и будет ужесточена. Парадоксальным образом, избавившись от самого хищного ястреба в команде Джона Болтона, Трамп одобрил одно из самых воинственных решений на президентском посту.
Целесообразность этого шага ставится под вопрос и американскими военными экспертами. Саудовская Аравия одна из самых милитаризованных стран мира. По уровню военных расходов ($67 млрд) она уступает лишь США ($649 млрд) и Китаю ($250 млрд), кроме того уже достаточно давно является крупнейшим патроном американского ВПК. Имеющиеся у саудовской армии новейшие боевые системы не смогли предотвратить атаку на НПЗ в Абкаике, в связи с чем решение поставить в страну дополнительные вооружения выглядит довольно абсурдным[3].
Впрочем, ничего нового в американской ближневосточной политике нет. Военная эскалация была центральным элементом стратегии Вашингтона в регионе в период с 2001 по 2014 гг. Но как тогда, так и сейчас у этого курса нет долгосрочных перспектив.
По всей видимости, это обстоятельство не смущает не только американцев, но и руководство региональных стран. Одновременно с заявлениями Пентагона Арабская коалиция во главе с Саудовской Аравией провела в Йемене операцию против военных объектов хуситов к северу от порта Ходейд. В заявлении коалиции сообщается об уничтожении четырех центров по сборке беспилотных лодок и морских мин[4].
После саудовской операции глава политсовета хуситского движения «Ансар Алла» Махди аль-Машат объявил о прекращении авиаударов по территории Саудовской Аравии и отметил, что ожидает от саудовцев аналогичных шагов[5]. Но ни Саудовская Аравия, ни Соединенные Штаты не намерены отступать. По словам Д. Трампа, на текущий момент США подготовлены к войне «как нельзя лучше» и поэтому не рассматривают иных вариантов решения кризиса кроме как военно-политическими методами[6].
Долгое время Трамп указывал на то, что применение силы против Ирана и его прокси будет «непропорциональной» мерой до тех пор, пока от их действий не «пострадали американские граждане». Отправляя в Саудовскую Аравию дополнительные войска, он существенно увеличивает вероятность такого сценария, и даже если действия Вашингтона не носят провокационный характер, военные риски в регионе многократно возрастают.
Но не во всех областях Ближнего Востока утвердился вектор на конфронтацию. Если на юге региона полыхают костры войны, то север в очередной раз продемонстрировал способность решать даже самые острые конфликты дипломатическим путем.
Прошедшая в понедельник 16 сентября встреча президентов Ирана, России и Турции стала пятой по счету. В их тройственный союз по-прежнему мало кто верит в западном мире, но уже второй год Тегеран, Москва и Анкара показывают коллективную последовательность и дееспособность. Благодаря их усилиям в Сирийской Республике поддерживается стабильность, сдерживается террористическая угроза и идет постепенное восстановление политического строя и экономики.
Хотя саммит в Анкаре не стал прорывным, он в очередной раз доказал возможность дипломатического пути. Из общего заявления трех лидеров по итогам встречи следует, что готов начать работу конституционный комитет, наблюдается полное согласие по вопросу о территориальной целостности страны, осуждены действия Израиля на юге Сирии (аннексия Голанских высот) при том, что нерешенной остается идлибская проблема[7].
Тем не менее, за результатами саммитов пристально следили в мире, а приглашенные журналисты попросили его участников дать оценку и другим региональным процессам, в частности, нападению на саудовские НПЗ и сохранение СВПД[8].
Альянс Ирана, России и Турции в немалой степени является вынужденным. Каждый из членов этого ad-hoc союза преследует собственные цели в Сирии и регионе, но вызовы терроризма, экстремизма (курдского и исламского), сепаратизма и американского гегемонизма служат основой для их кооперации. Таким образом ирано-российско-турецкий треугольник представляет собой образец не классического объединения по логике баланса сил, а поствестфальского альянса перед лицом общих угроз[7].
Каковы бы ни были причины партнерства Ирана, России и Турции, реакция на него в регионе и мире свидетельствует о том, что подобная политическая конструкция очень востребована. Конечно, даже совокупного политического веса Тегерана, Москвы и Анкары недостаточно для того, чтобы перенять инициативу на Ближнем Востоке у США и Европы, однако вместе они могут образовать геополитический противовес, что позволит яснее доносить до международного сообщества позиции ближневосточных стран и народов, остановить спорадическое распространение насилия и сделать регион субъектом, а не объектом политики.
По словам директора международной программы Центра стратегических исследований при аппарате президента Ирана Диако Хоссейни, в этом и заключается главная цель саммитов Ирана, России, Турции. В конечном итоге они рассчитывают сформировать постоянный механизм конфликтного урегулирования на Ближнем Востоке, который в форме организации, либо иной международной площадки привнесет стабильность и безопасность в региональную политику[7].
Как никогда остро на Ближнем Востоке ощущается дефицит силы, причем не той, что несет в регион войну, а той что способна обеспечить его консолидацию и безопасность. Союз Ирана, России и Турции далеко не идеальная политическая структура, но как альтернатива американо-саудовскому милитаризму она может укрепиться в качестве новой константы ближневосточной системы международных отношений.
Иван Сидоров
