Для глобальной энергетики прошлый год оказался весьма примечательным. В Европе и в США окончательно утвердилась «зеленая повестка». На саммите G20 в Риме и климатическом саммите COP26 в Глазго были приняты амбициозные программы «энергоперехода», реализация которых должна привести к сокращению выбросов углекислого газа, негативно воздействующего на экологию. Однако несмотря на все усилия европейских элит завершился год рекордным ростом цен на природный газ и остальные углеводороды.
Европейский энергетический кризис 2021 г. обусловлен финансово-энергетической политикой ЕС. Брюссель стремится максимально диверсифицировать энергетический рынок Европы как путем увеличения доли альтернативной энергетики, так и изменения правил торговли традиционными энергоносителями. Для этого, в частности, ЕС отказывается от долгосрочных контрактов на энергоносители, в которых цена определяется средней стоимостью корзины углеводородов, в пользу спотовых, когда цену диктует текущая ситуация на рынке. Отдельные виды генерации, такие как угольная и атомная энергетика, признаны опасными и подлежащими запрету.
Энергетический бизнес в Европе загнан в достаточно жесткие рамки. В 2019 г. был принят стратегический план Green Deal (Зеленый пакт Европы), в котором прописаны конкретные механизмы энергоперехода. Для традиционных отраслей были введены новые налоги, квоты и бюрократические барьеры, альтернативная энергетика напротив получила целевые дотации. В итоге политика Брюсселя дала результаты. В 2020 г. до 20% электроэнергии в ЕС вырабатывалось на солнечных и ветряных электростанциях. Ветряки стали более дешевыми и энергоэффективными. Цена производимой на них энергии сопоставима со стоимостью электроэнергии, генерируемой на АЭС.
Данная политика была бы целиком оправдана, если бы в сфере производства альтернативной энергии произошла новая техническая революция, которая в перспективе позволила бы сократить издержки и повысить производительность. Но ее не было. Ветряные станции пока только приблизились к уровню АЭС по рыночной эффективности (при том, что на АЭС используется гораздо более сложные технологии), а солнечные электростанции пока еще остаются крайне дорогостоящими.
Здесь довольно показателен пример Испании. В 2019 г. испанская кампания Endesa объявила о строительстве в соседней Андорре самой большой в Европе солнечной электростанции мощностью 1.58 ГВт. Из-за наступившей в 2020 г. пандемии COVD-19 проект был заморожен, но, что примечательно, угольные станции в Испании были закрыты. В итоге Испания оказалась среди наиболее пострадавших от энергетического кризиса стран.
Снижая зависимость от поставщиков энергоносителей ЕС увеличивает зависимость от других факторов, таких как рыночная конъюнктура и природные условия. Колебания в данных сферах приводит к немедленным последствиям в европейской экономике, что и произошло в 2021 г. Неблагоприятные погодные условия летом и оживление экономической активности в Азии привели к нехватке газа. Обещавшие обеспечить Европу своим СПГ США повезли его в первую очередь на рынки Азии, где установилась более высокая цена.
В результате стоимость газа в Европе увеличилась с $240 в 2020 г. до $1000-1500 в конце 2021 г. Вслед за газом стоимость нефти выросла на 51%, а каменного угля на 100%. В условиях энергодефицита европейцы были вынуждены переступить через собственные принципы и возобновить работу законсервированных угольных станций. Доля угольной генерации начала расти, вытесняя альтернативную энергетику, и, по данным Международного энергетического агентства, указанный тренд продлится до 2024 г.
Рост цен на энергоносители сильно ударил по европейской экономике. Повышение стоимости тарифов на электричество и отопление стало серьезным вызовом для домохозяйств. Во многих европейских странах выросли цены на продовольствие и продукты питания. В Британии, где вдобавок произошла крупная авария на линиях, по которым электричество импортируется из Франции, образовался топливный кризис, заметно усугубивший ситуацию. Но если благосостояние домохозяйств можно считать величиной переменной, то остановка промышленного производства нанесет европейским экономикам перманентный ущерб.
В первую очередь от энергетического кризиса пострадали европейские производители удобрений. Побочным продуктом отрасли является углекислый газ (CO2), который используется на мясном производстве, производстве напитков, сухого льда и хладагента для атомных реакторов. Поэтому вслед за производителями удобрений убытки понесли предприниматели, чей бизнес связан с перечисленными отраслями. Довольно иронично, что борющиеся за сокращение выбросов углекислого газа европейцы пострадали от его недостатка.
Охвативший Европу энергетический кризис показывает, что продолжение агрессивного внедрения альтернативной энергетики может привести к более серьезным последствиям, в частности к полной деиндустриализации Европы. При отсутствии стратегического планирования и контроля за энергетической сферой, что диктует логика либерализации рынка, европейская промышленность рискует остаться без энергии. Никакое крупное производство не станет задумываться о расширении и инвестициях, когда цена и объемы энергии зависят от погоды и стоимости фьючерсов.
В данном контексте определенные вопросы вызывает позиция Вашингтона. Как известно, в вопросах экологии США и Европа выражают полное единогласие, но при этом во время дефицита газа в Старом Свете Новый направил его на «враждебные» рынки Азии. Из-за саботирования Вашингтоном Северного потока-2 в критический момент Европа оказалась не способна нарастить импорт газа из России. Также хорошо известно о поддержке Соединенными Штатами левых «зеленых» движений, которые продвигают наиболее радикальную экоповестку. Впрочем, даже немецкие Зеленые осуждают навязчивое вмешательство Вашингтона в российско-немецкий диалог.
В США «зеленая» энергетика также получает все более широкое распространение. В 2020 г. альтернативная энергетика в США обогнала атомную и угольную. Но в Соединенных Штатах уголь и атом не играют такую же важную роль в энергогенерации как в Европе. К тому же американская экономика обладает гораздо большим запасом прочности, а Конгресс США контролирует климатическую политику администрации Байдена, препятствуя разрушению традиционной углеводородной энергетики.
В связи с этим специалист Финансового университета при правительстве РФ Леонид Крутаков считает, что «зеленая повестка» в евроатлантическом мире не столько призвана спасти экологию планеты, сколько сдающую позиции экономику США. Без соблюдения принципа глобальности «зеленый переход» бессмысленен как программа по спасению климата, однако крайне эффективен для создания новых возможностей на рынках и поддержания американской валюты. Если же побочным продуктом станет деиндустриализация Европы, США только выиграют. Американский бизнес охотно «поддержит» платежеспособный европейский рынок.
Европа осознает обозначенные риски, а потому в политику энергоперехода вводятся коррективы. Несколько дней назад президент Э. Макрон, выступая на заводе по производству турбин для атомных станций, объявил эпоху «ядерного ренессанса» Франции. К 2035 г. в стране будет построено 6-14 новых атомных реакторов. Германия несмотря на влияние Зеленых и противодействие Вашингтона все же склонна запустить Северный поток-2. Союзная США Польша продвигает собственный проект балтийского газопровода (Baltic Pipe) для импорта норвежского газа. Ну, и наконец Еврокомиссия, столкнувшись с энергетическим кризисом, была вынуждена признать атом и природный газ чистыми источниками энергии. По крайней мере на время.
Как бы «зеленые» не торопились закончить эпоху углеводородов, она еще далека от завершения. Цена энергоперехода пока что неподъемна даже для самых передовых и технически совершенных экономик мира.
Иван Сидоров
фото: Climate Policy Meets Cold Reality in Europe — WSJ
https://www.wsj.com/articles/climate-policy-reality-europe-energy-costs-gas-coal-11632754849
https://www.ft.com/content/4fa9478e-eed3-4aa1-b6fc-834a34cece6d
https://www.weforum.org/agenda/2021/11/3-ways-expand-eu-taxonomy-accelerate-green-transition/
